- Ты сжег чайник! Она смотрела на него с гримасой отвращения. По всему дому стоял запах гари. На кухне – дым.- Сжег, - ответил он.- Это уже третий!- Я не считал.- Зачем?!?- Мне нравится запах огня…
Тебе звонили. Молчали. Она успокоилась вдруг, и Кирилл понял, что звонили не просто так.- Почему ты решил, что обязательно мне? Глаза ее выдавали, они не могли сосредоточиться на одном предмете. В лицо не смотрела.- Может, и не тебе.
Может, ошиблись. Несколько раз.- Ты на что-то намекаешь? – она решила пойти в наступление. Кириллу были известны все эти трюки. Но они не раздражали его, не злили. Он улыбнулся:- Помнишь, как мы с тобой гуляли возле Лавры? Как я спрятался, а ты испугалась? А потом нашла меня, и мы с тобой первый раз поцеловались?
А как я тебе цветы принес, а мне дверь твоя мама открыла?- А ты растерялся… - у нее на глазах выступили слезы.- И подарил их твоей маме! Она плакала, прижавшись к нему.
- Кирюша… Мне кажется, что ты еще там. Что ты не вернулся. Ты другой какой-то - Ты меня не любишь больше? – спросил он. Она подняла голову:- Люблю! Кирилл… Я… Я не знаю - А он кто?- Это не то, что ты думаешь. Он для меня вообще ничего не значит. И у нас с ним ничего не было, - добавила она слишком поспешно для того, чтобы это было правдойОн возил директора завода. Работа была не пыльной, зарплата хорошей.
Как-то раз Кирилл приехал домой раньше обычного. Увидел жену, что-то прячущую за спиной.- Что это у тебя? Она сделала заговорщицкое лицо:- Эх, ты… Я хотела сюрприз сделать. Протянула ему два билета:- «Голубые береты», будут в «Ростке» выступать. Я думала, тебе приятно будет.- Мне приятно, - он улыбнулся.
- На концерте много ребят будет, что там служили. Поболтаете. Что мне надеть?..Он встал на второй песне. Направился к выходу. Жена не поняла сначала. Догнала:- Ты что?- Ничего. Пойдем домой.- Да что с тобою, Кирилл?
- Я хочу домойОн сел напротив нее на диван. Она злилась на него, на скулах ходили желваки.- Зачем мы ушли?- Я хочу тебе кое-что показать. Кирилл вышел из комнаты. Вернулся с металлической коробочкой. Раскрыл и достал что-то, завернутое в тряпицу.
- Что это? – спросила она.- На, держи. Разверни. Она развернула. Вскрикнула:- Это что, медаль?!- Орден.- Это твой?!- Мой.- У тебя орден есть, а ты молчал все время? Она была ошеломлена.
- Хочешь, я расскажу тебе, за что я его получил?- Конечно хочу! Слушай:- У нас был лейтенант один. Вот как-то раз он ехал с водителем и возле дороги нашел сверток. Ну, поднимать что-либо не принято было. Но сверток кричал. В общем, ребенок там был маленький.
Совсем кроха. Лейтенант ребенка поднял. И как он там оказался, одному Богу известно. Вот… И поехал в ближайший кишлак с этим свертком. Приехали они с водителем–солдатиком в кишлак. Вот, мол, забирайте ребенка. А местные женщины их насмерть забили деревянными мотыгами. Весь кишлак на них танцевал. Растоптали практически.
Еще живых - Все, - она встала, - все, прекрати. Я не хочу больше слушать!- Ты что? – Кирилл смотрел, не понимая, - я ведь еще до самого интересного не дошел. И вот мы с лейтенантом на связь выходим, а связи нет. На пути у них только этот кишлак был. Ну, ежу понятно, нужно туда идти. И мы пошли. Я был старшим разведотряда.
Входим в кишлак, видим в пыли наших ребят. И знаешь, что мы с жителями сделали?- Нет, - она зажимала уши, - все, Киря, успокойся.- Да я спокоен, - он на самом деле, казалось, был абсолютно спокоен, - Так вот, слушайИ он ей рассказал. Когда закончил, улыбнулся. Она больше не прижимала к ушам ладони.
Она смотрела на него, дрожа всем телом.- Что? Не верится? Не верится, что такое может быть? Может. И не такое бывало. Бывали уж совсем вещи… средневековые…
Ты знаешь, я был обычным городским пареньком, читал книжки, гонял в футбол. Я в тебя влюбился, и мне казалось, что жизнь всегда будет такой – прекрасной, цветущей, радостной. Вот только, казалось, укреплю дух на войне и вообще мужчиной стану настоящим. Буду иногда, под коньяк и сигару, тебе рассказывать, как бы нехотя, о подвигах своих, о потерях военных. Не вышло. Не рассказываю. Сейчас рассказал, потому что понимаю – нам не жить вместе.
И я не обижусь, если ты уйдешь. Я не тот, что был раньше. Я не тот паренек, который влюбился в тебя без оглядки. Я другой. Я чудовище какое-тоОна ушла. Практически на следующий день она забрала вещи и переехала к родителям. А он остался один в своей квартиреПрошло семнадцать лет. На Подоле в модной картинной галерее проходила выставка работ современных мастеров. В зал вошла женщина.
На лице ее было начертано ее «положение в обществе», ее благосостояние и годы, проведенные в излишествах и злоупотреблениях всеми смертными грехами. Такие лица, загорелые до цвета маринованной сливы, ухоженные, как у покойников, и высокомерные, как у египетских цариц, можно видеть на многих тусовках, званых вечерах и фуршетах. Там, где деньги слетаются к деньгам, там, где все свои. Женщина с видом знатока передвигалась от работы к работе, оценивая взглядом картины и цены, под ними стоявшие. Цены радовали взгляд женщины, привыкшей к тому, что хорошие модные вещи должны стоить очень дорого. Вдруг женщина остановилась. Она смотрела на одну из работ, не в силах оторвать взгляда.
На картине была она. Перед нею сидел человек, лицо которого она давно забыла. Старалась забыть изо всех сил. В руке у человека был орден.
