Ксюша чуть приоткрыла глаза.- Девочка моя, кто сделал это? – Оралов удивился ровности звучания своего голоса. Ксюша слабо покачала головой.- Убьют, если я скажу, убьют.«Значит, не просто грабители»,- осознал он.- Мне ты можешь сказать, - Оралов наклонился к жене, спокойно, без ужаса посмотрел в ее лицо. – Это же я, Ксюша. Ты узнаешь меня?
- Да, - проговорила она, потеряв половину гласной «а».- Скажи мне, что случилось, - ласково попросил Оралов.- В метро… документы… не было… сказали…
шлюха… уколБолее подробно суть вышесказанного сводилась к следующему. На одной из станций метро к Ксюше подошли двое… сотрудников милиции и попросили документы. Паспорта с собой у Ксюши не было. Ее забрали в отделение, ограбили и избили. Объяснив ей, что она шлюха, пьяница, проститутка и многое другое. Затем.
Ей сделали укол. С того момента Ксюша вовсе ничего не помнит. Но! Дяди… милиционеры подробнейшим образом объяснили девочке. Что. Если она кому-нибудь расскажет… Кто. Разъяснил ей «сущность ее личности». То. Одной девочкой в этом прекрасном мире станет меньше. Оралов делал Ксюше компресс и думал.
Он думал. Мысль шла. Шла злая. Этой маленькой хрупкой девочке можно причинить зло?.. Оралов такого представить не мог. Но кто-то мог. Эта девочка всегда так доверяла погонам и мигалкам. Она бежала к ним с любой бедой. Заблудилась. Нужно спросить дорогу – к милиционеру. Нашла в вагоне метро забытую вещицу – к милиционеру.
Пристал пьянчужка – позвать милиционера. Если рядом дежурит некто в форме… с такой доброй-доброй улыбкой на плотно сжатых губах. Значит, ничего случиться не может. Никто не посмеет обидеть маленькую девочку, бегущую по большой улице. Да. Никто не обидел. Только дядя в форме вдруг разомкнул свои плотно сжатые губы и показал… белые зубы.
Сегодня этот… с зубами. Войдет в свой дом и скажет… Он скажет:- Милая-ненаглядная, дорогая-единственная!.. замечательная-великолепная!.. Я принес тебе эти сережки, это колечко, эти туфельки, правда, истоптанные маленько. Но это не беда. Зато как ты будешь в них смотреться! И если бы она, эта милая-ненаглядная, была подружкой вора в законе…
Но воры в законе не ведут себя как падаль без понятий. А эта милая-ненаглядная, что, может быть, наденет колечко, а, может быть, сережки - мила «менту».- Ствол есть? – Оралов посмотрел на задремавшую под действием снотворного Ксюшу.
Кирилл ответил ему сумрачным молчанием.«Ствол», то есть оружие, у него был. И он умел им пользоваться. Но Оралов. Чтобы Оралов, который всю жизнь спасал и лечил, вдруг взял «ствол» и пошел калечить и убивать?.. Полчаса назад Кирилл в такое бы не поверил. Но это было полчаса назад.
- Есть, - произнес он. Оралов не знал, не понимал, как, почему, за что… это случилось с его женой. С безобидной, безвинной девочкой. Почему это может случиться с торгашом, хулиганом, пьяницей, он хотя бы понимал. Но тут. Это была только женщина. Слабое существо, которое бить нельзя хотя бы потому, что это, черт подери, женщина! И было неважно, что есть люди, которые бьют своих жен. Есть садисты, насильники… Убийцы, наконец. Есть бандиты.
Обычные отморозки, для которых женщина – ничто. Есть. Но его это не волновало. Сейчас. В этой квартире.
На этом столе есть она. А где-то есть они. Это звучит настолько сильно. Что больше нет ничего. Они чувствуют себя хорошо. С чувством полного морального удовлетворения хлещут водку, а то и курят наркотики. Гордятся собой. Гордятся. Как, наверное, гордилась немецкая фирма, платившая Ксюше семь с половиной копеек. А потом.
Они пойдут к своим женщинам… Ведь у такой падали может быть женщина. И эта женщина может любить его... Кажется, невероятным. Как можно жить с женщиной и делать такое?! Оралов не понимал. Злость множилась.
Желание уничтожить, раздавить, а потом размазать. Давить, давить, давить, как поганого жирного таракана. Это желание разрывало его. Казалось, жажда крови прилипла к кончикам пальцев, пальцы затвердели, вытянулись, потом сжались от напряжения. Они уже ощущали курок. Хочу убить. Убить.
Убить. Видеть, как эти тараканы корчатся, извиваются гадюкой от боли и страха. Это даже не ненависть. Просто желание убить. Изничтожить. Жажда крови. И ведь если эти… «менты» так поступили с Ксюшей. Вряд ли это был первый раз. И уж, конечно, не последний. Кто сделал это однажды.
Сделает снова. А если бы Оралов не увез Ксюшу во Францию. Что было бы с ней?.. Она осталась бы жить... в страхе. Ее пугал бы каждый человек в форме, каждый мужчина, каждый«Жажда крови. Я людоед».Оралов успел лишь взглянуть на Кирилла.- Одни не поедем, - быстро среагировал тот. – Время еще есть.
Погоди. Пацанов своих соберу. Ксеню к нам закинем. С вещами сразу.- Хэй, город, хэй! Бриллиантов не жалей! Сколько их в танце фонарей.
Шепчет листва непонятные слова. Это ты мой город Москва. Радио веселилось. Сегодня это было воинственно агрессивное веселье.
Автомобиль скользил по московским льдам. Оралов молча сидел рядом с Кириллом и думал только об одном. Лицо. Я хочу увидеть их лица такими же, как ее. Нет. Хуже. Много хуже.
Я хочу стереть их лица, как мел со школьной доски.
