Оксана работала с Толиком в одном НИИ. Он оформлял развод, она находилась в «свободном полете». На Толика заглядывались женщины, Оксана привыкла к тому, что ее провожали долгими взглядами мужчины на улицах. Ей было тридцать, ему – 35. Когда их стали все чаще видеть вместе, никто особенно не удивился. Это было естественно – красивая женщина и красивый мужчина, дай им Бог, как говоритсяИ Бог дал – Оксана забеременела. Толик не скрывал счастливой улыбки на лице.
Первым предложил пойти в ЗАГС. Она ответила согласием. И тут появилась проблемаПроблема стояла на углу дома, где жила Оксана, и нервно курила. Сплевывала под ноги, смотрела на парадное. Из парадного показалась женщина с уже заметными формами будущей мамы. Проблема щелчком отправила окурок в сторону, уверенно двинулась навстречу Оксане. Проблему раздражало все: спокойная улыбка на лице, аккуратная прическа, чистая кожа, стройные ноги… Все в Оксане раздражало проблему и выводило ее из себя.
Хотелось «подпортить праздничек», очень хотелось. От предвкушения засосало под ложечкой. Поравнявшись с Оксаной, проблема тоже улыбнулась, но улыбка ее скорее походила на оскал – женщины встретились взглядами (проблема была женского пола)- Ну что, сука? Молись, б…! - проблема ударила Оксану кулаком в лицо. Удар вышел скользящим, несильным, но вызвал шок. Женщина подняла руки к лицу и с ужасом посмотрела на проблему.- Не знаешь меня, тварь?! А я тебя знаю! – шипело существо.
- Оставь его – убью! – проблема добавила несколько словечек, употребляемых обычно портовыми грузчиками, развернулась на 360 градусов и спокойно направилась в сторону автобусной остановки. Оксана смотрела ей в спину и не могла унять дрожь в руках. Единственной фразой, слетевшей с ее языка, была «за что?». Но слова услышал лишь легкий ветерок, ласкающий мягким прикосновением шелковые волосы Оксаны. Вечером того же дня Толик гладил ее по плечам, целовал наполненные слезами глаза.- Ксюша, пойми, она не виновата. Мне жаль ее даже - А меня тебе не жаль? – Оксана убрала его руку.
- Ты понимаешь, как я испугалась? Ты скажи ей, что так нельзя, я ведь беременна, Толик.- Это был последний раз, любимаяК сожалению, это не был последний раз. Проблему звали Лидой, она была бывшей женой Толика.- Я тебя не отдам! – заявила она, когда он сказал ей, что их семейная жизнь закончилась.
- Лида, я устал, нам лучше развестись, остаться друзьями, если сможем - У тебя есть дочь! Ради нее я не отпущу тебя! – голос ее поднимался по спирали, Толик знал, близится истерика.- Успокойся, пожалуйста, от дочери-то я не отказываюсь, давай сделаем все, как цивилизованные люди - Я убью себя! – она перешла на крик.
- Все решено, Лида, я нашел женщину, которая любит меня, и ты не сможешь препятствовать нашему - Посмотрим, - прошипела она, не дав ему закончить. И вот теперь это глупое, бессмысленное нападение. Толик разрывался на части. Он был человеком, для которого доставить кому-либо неудобство, было равносильно чему-то ужасному. Вопреки такому складу характера, он стал кандидатом, а потом и доктором наук, несколько раз был в загранкомандировках. Его считали очень твердым, настойчивым руководителем, с «железной волей».
В быту же воля его становилась подобна растаявшему мороженому. Он умел любить, умел отвергнуть себя ради любимого человека. Но не умел хлопнуть кулаком по столу и терялся, сталкиваясь с грубостью и глупостьюОни познакомились на дне рождения однокурсника. Лида, девушка из провинции с нелегкой судьбой (отец – алкоголик, мать – не замечающая никого и ничего вокруг, забитая женщина, превратившаяся в старуху к сорока годам), покорила его сердце.
Наивными вопросами об очевидных вещах, желанием (как казалось Толику) учиться, своею «нетронутой», «девственной» красотой. Он награждал ее эпитетами, любовался ею, хотел прожить с ней остаток жизни. Плодом их любви стала дочь, Лида-младшая. В тот самый момент, когда Толик решил, что достиг того, что называется счастьем, началосьСначала жена стала подозревать его в изменах. Как ни старался Толик объяснить, что работа требует от него командировок и определенного времени, Лидия была непреклонна: «Или я, или работа!»Первое время Толик списывал такое состояние жены на послеродовую депрессию. «Депрессия» затянулась.
Начались скандалы. Впрочем, скандалами в полном смысле слова назвать эти крики было нельзя. Лида исходилась в истериках, била посуду, кричала, что уйдет (куда?) вместе с Лидочкой. Толик закрывался в кабинете и, ломая карандаши, просил (кого просил? Он сам не знал. Бога просил!) вернуть его Лиду, его любимую жену, вернуть ему уверенность в их с любимой женщиной завтрашний день.
Много раз пробовал поговорить с женой. Безрезультатно. Все уговоры и аргументы разбивались о железобетонное «значит, я плохая?! Так бросай меня!!»И понял Толик, что нарисовал он «идеал» в своем, воспитанном на классической литературе воображении, что придумал себе Галатею, не став Пигмалионом. Лиду раздражало все: как он одет (даже рубашки ни разу не погладила), как он ест, как говорит, как смотрит телевизор, как играет с дочерью
