Началось все с того, что я назвал ей тему своей дипломной работы. Моей собеседницей была довольно умная и очень продвинутая журналистка из города Иваново - она насторожилась. Постепенно из ее глаз стал выходить примерно следующий текст: "Такой хороший человек и вдруг... Дипломная работа по гендерным проблемам". Аня с этой наукой знакома (гендер от английского "пол"), точнее сказать, знает гендеристок, ведь в Иваново располагается крупный центр гендерных исследований. Ее отношение к нему уложилось в очень емкое по смысловой и эмоциональной нагрузке русское слово.
Мне и раньше приходилось слышать о том, что современные феминистки и те, кто причисляет себя к ученым-гендеристам (в основном это - женщины), либо нереализовавшие себя в семейной жизни дамы, либо обыкновенные лесбиянки. И все-таки это - не правило. Яркий тому пример Мария Арбатова (достаточно прочитать одну ее книгу "Мне 40 лет...") Итак, мы начали спорить. Однако, уважаемые читательницы (и читатели), прошу прощения за такое нудное вступление. Но именно с этого начался диалог о женских правах и обязанностях, который вы прочитайте (если захотите, конечно) ниже. В другой обстановке, в другое время, возможно, мы говорили бы о ином и с разных позиций. Но в тот момент в уютном (деревянные столы, голые стены и низкие потолки) московском клубе "Проект О. Г.И." ваш покорный слуга - Александр Самышкин говорил о правах женщин, а вот симпатичная ивановская журналистка Анна Семенова в ответ на это удивляла репликами, "которые говорить приличной девушке не полагается, особенно вслух".
Разговор с точки зрения подхода к проблеме получился занятный (спасибо Ане). Диктофона под рукой не было, поэтому не ручаюсь за точность отдельных фраз, но смысл оных старался сохранить. Ал.: Женщина как факт возникла у нас сравнительнонедавно. Ее пожизненным уделом было всегда нести на себя самое тяжелоебремя (потому что на нем стояло общество) - бремясемьи. И надо сказать, в России она несет его до сих пор. Бытовоепространство отдельного дома в нашей стране не делится на всех членовсемьи. Оно безвозмездно передается женщине: "Ты - женщина, а значит мой, стирай, убирай!
"Аня: Глупая дама будет все это покорно выполнять. А вообще, многое зависит от количества претензий к жене или сожительнице, называй, как хочешь. И еще - манере выражения этих претензий. Если мужчина говорит жене: "Мой, стирай, убирай!" - это неуважение. Во всех остальных случаях нам в удовольствие готовить еду, обустраивать уют в доме и создавать комфорт. Чувствуешь разницу? Лично я люблю готовить, хотя очень часто не до того. Ал.: Вот именно - не до того.
Возьмем конкретный пример. В моей семье оба родителя работают - и мама, и отец. Правда, отец, приходя после работы домой, заваливается на диван и знакомится с изысками отечественного телевидения. А мама, сколько я себя помню, тащится с работы, нагруженная, как среднеазиатский мул, сумками, а дойдя до дома, начинает плясать у плиты. На мамины плечи всегда ложилась борьба за дисциплину и успеваемость в школе. Плюс разборки с милицией - я был трудным подростком. Отец же принимал участие в воспитании, когда нужно было дать подзатыльник. Своей жене подобной участи я не желаю и приложу максимум усилий, чтобы подобного она не испытала. Аня: Увы, это было нормой.
Дух советской семьи - большое почитание мужчины в ущерб собственной жизни и энергетики. И это легко объясняется - мы пережили войну и ощущалась острая нехватка мужского населения. И наши родители росли в тех самых семьях, где мужчины были, мягко говоря, не породистые. В результате матримониальные образцы для подражания были прекрасно скопированы и перенесены в их семьи. Сейчас ситуация изменяется. Ал.: Возможно. Но женщина в России также бесправна, как много лет назад.
Беда в том, что ее бесправие не может не отражаться на институте материнства. Изнасилованная девочка не заявляет на насильника, потому что не знает своих прав и боится позора и осуждения. И часто за руку в милицию ее тащит мать. В по-прежнему совковых органах она получает очередную порцию морального унижения, потому что мент работает с ней так же, как с рецидивистом. По-другому не умеет. Психологическая травма уходит глубже и становится сильнее, а, не пройдя реабилитацию, из этой девочки уже никогда не вырастет здоровая в моральном и физическом плане мать. Полноценной женщиной она тоже уже не будет.
Секс - как повинность на всю оставшуюся жизнь. Можно обвинять мужчин, но по-настоящему в этом виновно общество, в котором растет ребенок. Аня: Уже давно говорится о том, что большинство жертв насилия нередко сами провоцировали создание критической ситуации. И если не идеализировать ее и не рассматривать девочку как существо бедное и несчастное, можно заметить, что идеалом для нее был взрослый совратитель-интеллектуал. Это статистика - каждая вторая городская девочка о подобном мужчине мечтает.
По-детской своей дурости. Она себе плохо представляет последствия, в ее голове такой мужчина - носитель чистого и высокого чувство, даритель драгоценностей и цветов, но никак не обладатель естественных половых влечений. А на каждую Лолиту найдется свой Гумберт. Изнасилование в данном случае - итог желания самоутвердиться. "Хотела все, как у больших!"
