Укаждого журналиста с хронической формой заболевания собственной профессией естьпара-тройка установок на ранней стадии работы. Некоторые мои маленькие целькина пятом году журналистского синдрома были достигнуты - живое общение с Пеле, диггерские раскопки, три месяца в секте, шаббат в самой жесткой и недоступнойсинагоге. Тщеславие было довольно. Вот только спать не давало одно - как же так, быть "акулой пера" и не съездить в "горячиеточки"?!С активизацией человеческой мудрости я поняла, что это глупо - гулять по Грозному, пытаясь раскрыть тайны мира и найти ответы на вопросы, волнующиелюдей тысячелетиями.
Это нечестно по отношению к этому народу. Поэтому 30 апреляя не поехала в Грозный как журналист. Я поехала туда с дипломатической миссиейи просто как "человек этого мира".В Грозном я встречалась с чеченским литератором Исмаилом Мукаевым - обсудить межреспубликанский проект, поговорить о постоянном сотрудничестве счеченскими литературными организациями. Он посоветовал мне спрятать подальше журналистскоеудостоверение, не разговаривать ни с кем в дороге и вообще не высовываться лишнийраз. Я ехала из Нальчика. Маршрутки-газели до Грозного внешне похожина катафалки - все в черном цвете: черные шторки на окнах, черные кресла, водителив черных одеждах, черных очках, с жесткими черными бородами. Я сглупила - поехала в джинсах, поэтому с самогоначала ловила на себе подозрительные взгляды попутчиков.
Чеченские девушки былив юбках, некоторые - в платках, почти без косметики, по-русски разговаривали редко. Всех женщин кто-то провожал. С самого начала появился мандраж. Водитель объяснялсяна чеченском, при этом довольно грубо, что-то кричал, размахивал руками.
Потомя поняла, в чем дело, он спрашивал, кто не заплатил. Это, естественно, была я. Вся маршрутка оглянулась и посмотрела на меня так, словно я была врагом народа,- они поняли, что я не знаю чеченского. Внешность у меня универсальная. Когда надо, можно увидеть в нейчеченские черты, кабардинские, еврейские, при том сами представители той или инойнациональности обманываются этой схожестью. Билет из Кабардино-Балкарии в Чечнюстоит 200 рублей, это большие деньги для чеченцев, поэтому выбираются они в самуюмирную кавказскую республику редко, только по надобности - купить вещи, продукты, которых не достать в Грозном. Здесь чеченцев не любят. Местные рассказывали, чтоони как-то пришли на рынки КБР, в Нальчик, Майский, Прохладный, простояли деньсо своими товарами и больше не появлялись - их "попросили" не соваться в чужиеземли. В маршрутке были в основном женщины с детьми, несколько молодых девушеки два парня, один из которых сидел напротив меня. Он заговорил со мной на чеченском, но, поняв, что я в местном лингвистическом смысле недоразвита, перешел на русскийшепот.
"На русском здесь лучше не разговаривать",- объяснил он. Нам предстояло пересечь несколько границ, это примерно пять блокпостов, не считая дополнительных предпраздничных проверок. На первом же у меня возниклипроблемы. Пограничников тоже можно понять: у девушки - непонятная внешность, пропискав Смоленской области, регистрация в Москве, едет из Нальчика в Грозный. Одна. Меня отвели в специальную комнатку, где женщина в военной форме серьезным тономсказала: "Оружие, наркотики, боеприпасы есть?! Лучше сдать добровольно". Я улыбнуласьэтого вопросу и раскрыла сумку. Расскажу подробно. Проверяли вещи избирательно:в фотоаппарате попросили открыть отсек с батарейками, пролистали книги, все документы, развернули конфеты, просмотрели косметику.
Самое большое подозрение вызвало молочко для тела, которое осматривали минут пять, мазали, трясли, ковыряли пробку. Потом женщина в форме спросила, есть ли у меняеще вещи с собой, зачем я еду в Грозный и что я делала в Нальчике. Вещей у меняс собой больше не было, в Грозный я ехала как бы к дедушке, а в Нальчике у меняродственники. Осмотр прошел успешно, паспорт мне вернули и посоветовали не ездить одной по таким местам. Когда я вернуласьв маршрутку, на меня смотрели так, будто я совершила какое-то тяжкое преступление. Женщины недовольно фыркали. Их тоже можно понять - ехать в одной маршрутке непонятнос кем. Мой сосед посоветовал не показывать паспорт. Объяснил, что когдав прошлый раз ехал, двух чеченок из Краснодара сняли на блокпосте, попросили 2,5тысячи за пересечение границ с "несоответствующими документами". Мы с ним началиразговаривать о том, как увернуться от досмотра и тут раздался сильный удар помашине.
Ребята, такого шока у меня еще не было! Все, кто был в газели, ринулисьна пол, у меня возникло полное ощущение апокалипсиса, и еще эти черные закрытыешторы… Оказалось, просто несколько камней отскочили от проезжающего транспорта. Чечено-Ингушскую границу мы пересекли без сюрпризов, свой паспортя не доставала, делала вид, что сплю. В Ингушетии потрясающая природа, травы, цветы, красочные, частные домишки, окаймленные пушистыми деревьями, на полях бараныгреют бока на весеннем солнышке. Но тольконачинается Чечня - краски меняются: руины, БТР кишат по улицам, как у нас тридцатьтретьи Волги, во дворах мало людей, мало животных, мало радости. Я пишу так непотому, что хочу поиздеваться, мол, понятно, что там война, какая радость?!
Нет, знаете, кому-то понятно, а кто-то, в том числе большинство моих знакомых, рассуждаетпо-другому: что войны и в помине уже нет, чеченцы зажрались, зарвались, ходятв норковых шубах и шелковых платьях, жалуются почем зря на жизнь.
